Память сердца

Б. М. Козлов. «Версты, дали…»: Литературно-краеведческие статьи / Сост. Н. А. Лобкова. Вступ. ст. Ю. В. Лебедева. — Кострома: КГУ им. Н. А. Некрасова, 2003. — 187 с.

Вышел в свет сборник литературно-краеведческих статей «Версты, дали…». Его автор, кандидат филологических наук, доцент кафедры литературы КГУ Борис Михайлович Козлов (1938—2000), не был, что называется, «заметной фигурой», предпочитал держаться в тени. Талантливый педагог, он, казалось, всего себя отдавал любимому преподавательскому делу. Теперь можно представить себе и ценность проделанной им работы по изучению литературы Костромского края. «В этой деятельности поражает не только безграничное трудолюбие, но и удивительная сила души», — отмечает составитель Н. А. Лобкова.

Основной раздел книги состоит из обзорных статей, посвященных литературной жизни Костромы 1917—1953 годов. По сути дела, это — первое серьезное научное исследование литературного процесса в Костроме, если не считать краткого предисловия к опубликованному в 1981 году библиографическому указателю «Писатели Костромы (1917—1975 гг.)», составленному П. Л. Шик и В. Н. Бочковым.

«Сегодня “модно” представлять послереволюционную эпоху лишь как время всеобщего одичания и упадка культуры, — с сожалением констатирует исследователь. — В действительности в эти сложные годы наряду с разрушительными силами <...>, существовали силы созидательные». Созидательное начало обнаруживается и в противостоянии жесткому диктату «пролеткультовской» идеологии, и в попытках — иногда удачных, иногда в чем-то очень наивных — оживить лирической или «производственной» конкретикой пропагандистские штампы, и в искреннем патриотическом порыве 1941—1945 годов.

Эти и другие столь же характерные для советской литературы тенденции рассматриваются в специфически «местном» их преломлении — на материале костромских периодических изданий.

Кстати, именно обилие периодики позволяет исследователю сделать обоснованный вывод: наиболее плодотворными для костромской литературы могут считаться 20-е годы. В самом деле, список издававшихся тогда в Костроме журналов впечатляет: «Еженедельник искусств», «Искусство в Костроме», «Октябрь», «Ледокол», «Бороний зуб», «Смычка», «Шмель». Кружки, студии и литобъединения становятся «школой мастерства» для начинающих писателей (большинство из них приходит в литературу «из низов»). Разнообразие форм «жизнетворчества» свидетельствует о небывалом расцвете культуры.

Парадоксально — ибо только что закончилась кровопролитная Гражданская война, расколовшая интеллигенцию на два враждующих лагеря, сам «расцвет» совпал с годами всевластия РАППа, за которыми, в свою очередь, последовало «помрачение» 30-х годов. Разгром литературной группы «Перевал», травля Б. Пильняка, глумление над Есениным, разоблачение «антипартийных» групп и блоков, раскрытие фактов их «подрывной» деятельности «на литературном фронте»… Во всем этом костромичи приняли непосредственное участие.

Но так уж повелось в истории нашего Отечества, что светлое и трагическое соседствуют на одних и тех же страницах, зачастую невозможно даже отделить одно от другого. Террор, «проработки» и шельмование неугодных — еще не вся правда о том времени. «Реальностью был и социалистический трудовой энтузиазм, и советский патриотизм, подпитываемый с помощью пропаганды», — с этим нельзя не согласиться. Страна жила повседневной жизнью, в литературных кругах обсуждались многие действительно актуальные вопросы — такие, например, как проблема «реабилитации лирики» (инициатором подобной дискуссии в Костроме стал А. П. Алешин, главный редактор журнала «Звено»).

Во второй раздел — «Литераторы земли костромской» — вошли статьи персонального характера. Частично затрагивая «общий» историко-литературный процесс XIX—XX веков («Н. А. Некрасов в русской критике 1914—1917 годов», «Об одном “отзвуке” Н. А. Некрасова в литературе периода Первой мировой войны»), основное внимание автор уделяет все же нашим землякам, в том числе критику М. А. Протопопову.

Имя М. Протопопова, некогда причисленного к «эпигонам народничества», редко упоминается в словарях и энциклопедиях и почти неизвестно широкому читателю. Между тем, Протопопов оказал несомненное влияние на литературу 80—90-х годов XIX столетия и на какое-то время сумел стать одним из властителей дум той эпохи. Изучению биографии и творческого наследия «критика-публициста» Б. М. Козлов посвятил довольно значительную часть жизни. Увы, подготовленный к печати сборник избранных статей Протопопова, итог этого многолетнего труда, до сих пор лежит в его письменном столе…

Костромская земля — родина многих известных деятелей культуры. Свою главную задачу исследователь видел в том, чтобы воздать должное менее известным, полузабытым, а то и просто канувшим в архивную Лету. Впрочем, надо заметить, что «негромких» имен или «неярких» судеб для него вообще нет: достойны упоминания все те, кто своим творчеством вписал себя в историю литературы родного края. Прошлое в книге словно бы воскрешается «памятью сердца» — по словам Батюшкова, она «сильней рассудка памяти печальной». Особый, глубоко личный взгляд исследователя на описываемые события, далекие и относительно недавние, нисколько не мешает ему оставаться в рамках строгой научной объективности.

«Версты, дали…» — своеобразная летопись литературной жизни Костромы. За редкими исключениями, композиционная структура разделов определяется исторической хронологией, наиболее значимыми, рубежными датами. Памятные 1914, 1917, 1937, 1941, 1945… Последним стал 1953 год, также рубежный.

Уверен: исследование будет продолжено. Ведь цветаевская строчка, давшая название посмертно изданной книге Б. М. Козлова, это символ пути — уже пройденного и того, что еще предстоит пройти всем нам.

Александр ВЛАСОВ