«Поэта сбивчивая речь»

Душа
за двадцать восемь лет
привыкла к телу, прикипела.
Они срослись —
душа и тело,
слились,
границ меж ними нет.

Она́ ликует и поёт?
Ему ли больно?
Ей ли страшно?
В конце концов — не это важно.

Когда настанет мой черёд,
им трудно будет разлучиться.

А время мчится, мчится, мчится…

2002

Не кризис — избави боже, —
работается пока.
Напрасно роптать негоже…

Тревожит одна строка,
оборванная на взлёте.
Ну как мне расстаться с ней?
Она уже — плоть от плоти
руки и судьбы моей.

Сомненья…
Потерян счёт им.
Круг этот не разомкну.
Восстановлю зачёркнутое
и снова — перечеркну.

…О, было бы слишком просто —
всё, что бы ни перенес,
свалить на «болезни роста».
Расту ли я?
Вот вопрос.

2002

«Выпью рюмочку — что мне станется?» —
сам себя искушает пьяница.

«Все равно, — отмахнётся, — не вечен я.
Сколь ни прожито — в Лету канется.
Так что, в общем, терять мне нечего:
раньше, позже — какая разница?»

Заартачится:
«Жизнь не клеится!
Скука смертная, беспредельная!..»
Славно плачется и жалеется
в дни запоя, в часы похмельные!

Слеза катится.
Вспоминается…

Вдруг спохватится —
зарекается:
«Врёшь!
Ведь можешь без слёз, без сырости!
Повезёт ещё, распогодится…»
Но тоску не заглушишь,
милостей
от погоды ждать не приходится.

Навернётся
(зачесть ли?)
опять слеза…

Встрепенётся:
«Лет шесть или пять назад
мне судьбу эту,
злую, вздорную,
предсказал бы кто — не поверил бы…
Переплыть бы мне море чёрное
да причалить к другому берегу!»

…По теченью плывёт.
Силы хватит ли
против волн повернуть судёнышко?
Расплескалась она по капельке.
Остаётся чуть-чуть —
на донышке…

2001

Ю. Б.

Написать четыре строчки
или больше —
что ж такого?
Поколдуешь две-три ночки
над бумагой —
и готово.

Тут особого секрета —
правда! —
нету никакого:
просто надо ждать рассвета,
ощущать дыханье света,
различать биенье слова.
Быть таким, как все,
при этом —
непохожим на любого.

Просто надо быть поэтом,
лишь поэтом…
Что ж такого?

2001

Н. И.

Поэзия сродни волне.
Она не средство и не цель,
самодостаточна вполне.
Но без неё бездонный Космос —
провал, не Бездна даже — просто
провал,
зияющий, как щель,
пустой и недовоплощённый…

Поэзия — душа вещей.
В пылинке, солнцем освещённой,
в часах ручных, спешащих малость,
в еловой ветке,
что осталась
с зимы
и пахнет Рождеством,
в пустой коробке из-под чая, —
в обыденном,
мимо чего
проходим, редко замечая, —
её сокрыто волшебство.

Слегка неблагозвучен стих.
Поэт небрит, неромантичен,
сутуловат, косноязычен.
Глаза прикрыты.
Голос тих…

Строка прервётся и замрёт…
Он чуть смущённо улыбнётся.
Тогда,
незримый,
встрепенётся,
неслышно на ухо шепнёт
ему
одно всего лишь слово,
чтоб мир от пустоты спасти,
посланник неба дивный…
Кто он?
«Вместить могущий — да вместит».

…Да, бренностью не пренебречь,
да, беспощадная в стремленьи
всё за собой во тьму увлечь,
река времён, поток забвенья,
течёт — и вечно будет течь, —
но будет и звучать —
сверяя
свой ритм с дыханием прибоя
и это гулкое, слепое
пространство одухотворяя —
поэта сбивчивая речь.

2001

«Бедняга! Сгорел на работе…
Прохлопали. Не сберегли…
Да разве по доброй охоте
он столько б на плечи взвалил?»

«Сердца наши скорбью задеты!..
Ты ангелом был во плоти…»
(Жаль, поздно вы поняли это —
последний лишь гвоздь вколотив.)

Косились: «Чтоб было им пусто!..»
Острили: «Наглядный пример!
Начальство — оно как искусство:
бессмертно и требует жертв».

И снова: «Ах, если бы знали!..
Ах, если б предвидеть могли!..»
Хлебнули надгробной печали —
и навеселе разошлись.

2001

Тот,
кто, желая многого,
ставит на власть —
обманется:
Богу — известно — Богово,
цезарям — что останется, —
сколько б они не правили,
гении или бездари…

Только об этом правиле
всё забывают цезари.

2001

Я сказал тебе,
что тебя ждет впереди.
Б. Слуцкий

Один — не воин в поле.
Куда тебе, дружок!

Смиришься — и доволен.
К чему лезть на рожон?
И без того хватает
забот. И потому —
стратегия простая —
стремишься лишь к тому,
чтоб, окупив затраты,
избегнуть бо́льших бед…
И тут уж не до ратных
трудов, не до побед.

Для самооправданий
слова найдёшь всегда.
Тем более, с годами
всё явственней тщета
парений в эмпиреях,
намерений благих.
Взрослеешь и, мудрея,
напутствуешь других.

Откуда же берутся
безумцы, чудаки,
что в бой упрямо рвутся
советам вопреки, —
кто превозмог обиды
и не предал мечты, —
десятки, сотни, с виду
таких же, как и ты?..

Они не знают точно,
что ждёт их впереди.
И — бьются в одиночку.
И — гибнут, победив.

2001

Детскими глазами старый скептик
всматривался в мир.
Негодовал.
И азартно —
будто спорил с кем-то —
заново
всё пересоздавал:
по таким законам,
что, казалось,
ведомы ему лишь одному.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
А молчание
не прерывалось,
та же пелена
скрывала тьму.

Там,
средь звёзд,
то сжавшись в протоплазму,
то объемля космос, — чья-то мысль
мерно билась…
Значит, не напрасно
штурмовали
мыслящую высь
от себя бежавшие
герои,
двойники и крестники его.
Хоть не обретали ни покоя,
ни заветной веры
в естество.

…Бремя неизбывное земное!
С ним не мог он сделать ничего.

27.03.2006

Суды, досужие разборы.
Подгляды в щёлки между строк…

Оставим их. Оставим споры:
кто — страстотерпец, кто — пророк,
а кто… Нет-нет, оставим, право!
Нельзя ж всё время об одном.

Кому толпа кричала «браво»,
кому «позор» —
не всё ль равно?

Да, просто помолчим пока
о верных слугах и клевретах,
о благородстве и наветах,
о главном и о пустяках,
о том, что сразу канет в Лету
и что останется в веках…

Ни слова больше о поэтах!
Ни слова больше о стихах!

2002

Хочется быть просто человеком:
о всеобщем счастье не скорбящим,
не всегда идущим в ногу с веком
и ни капли гордо не звучащим.

2002

Стоит ли хандрить? Не стоит вроде,
хоть и горек привкус неудачи.
По́лно!
Ведь рубеж пока не пройден,
можно отступить,
переиначить.

…Много ещё их, путей окрестных.
Но уже с оглядкой выбираешь.
Что найдёшь — тебе почти известно.
Знать бы наперёд — что потеряешь.

2004

Конечно, нелегко:
мир тесен,
свет не бел.
Вообще всё далеко
не так, как ты хотел.

Упрёшься, как слепой,
в бессилии,
когда
сомкнётся пред тобой
стеною пустота.

Но в этой пустоте
и нужно брешь пробить, —
и многого хотеть,
и многих возлюбить, —
чтоб взять хотя бы часть,
хоть толику отдать,
чтоб не роптать сейчас
и после — не страдать.

2003